Чем дальше, тем больше я убеждаюсь в том, что нельзя работать вместе с человеком, с которым ты живешь и собираешься связать свою жизнь.
Дело даже не в том, что есть недоброжелатели, которые могут сочинять сплетни типа, он флиртовал вон с той медсестрой, а она строила глазки и вертела попой перед новым сис.админом. Это все фигня, по сравнению с мировой революцией (с).
Все дело в том, что я тружусь в ген.штабе, то бишь в администрации. А он в окопах, то бишь в клинике.
Это два совершенно разных полюса. Найти какую-то общую точку соприкосновения практически невозможно.
Пока я не познокомилась с ним, я работала себе спокойненько, не подозревая какие страсти творятся в клинике. До меня долетали отдельные отголоски.
теперь же мне приходится разрываться между двух огней. Одно дело, как на клинику смотрит администрация, как счиатет лучше ей управлять, что им надо, а что нет. И совершенно другое, слышать это все от Жени. Как им чего-то не дают, ни за что объявляют выговоры, пишут жалобы, как они вообще работают на самом деле.
И самое ужасное состоит в том, что и дома мы говорим о работе. Практически постоянно.
В воскресенье утром я спросила Женю, какие у него планы на день, что он собирается делать, так его в такие дебри понесло (в основном это касалось работы), что у меня просто волосы на голове дыбом встали. С трудом его остановила.
А еще я знаю то, чего не знает он. И пока не должен знать.
И я знаю от него то, чего никто не должен знать в администрации.
В последнее время у них в отделении все хуже и хуже. Так что я даже начала задумываться о том, чтобы ему поменять работу. И он, кажется, тоже думает о том же...
Дело даже не в том, что есть недоброжелатели, которые могут сочинять сплетни типа, он флиртовал вон с той медсестрой, а она строила глазки и вертела попой перед новым сис.админом. Это все фигня, по сравнению с мировой революцией (с).
Все дело в том, что я тружусь в ген.штабе, то бишь в администрации. А он в окопах, то бишь в клинике.
Это два совершенно разных полюса. Найти какую-то общую точку соприкосновения практически невозможно.
Пока я не познокомилась с ним, я работала себе спокойненько, не подозревая какие страсти творятся в клинике. До меня долетали отдельные отголоски.
теперь же мне приходится разрываться между двух огней. Одно дело, как на клинику смотрит администрация, как счиатет лучше ей управлять, что им надо, а что нет. И совершенно другое, слышать это все от Жени. Как им чего-то не дают, ни за что объявляют выговоры, пишут жалобы, как они вообще работают на самом деле.
И самое ужасное состоит в том, что и дома мы говорим о работе. Практически постоянно.
В воскресенье утром я спросила Женю, какие у него планы на день, что он собирается делать, так его в такие дебри понесло (в основном это касалось работы), что у меня просто волосы на голове дыбом встали. С трудом его остановила.
А еще я знаю то, чего не знает он. И пока не должен знать.
И я знаю от него то, чего никто не должен знать в администрации.
В последнее время у них в отделении все хуже и хуже. Так что я даже начала задумываться о том, чтобы ему поменять работу. И он, кажется, тоже думает о том же...